Просто так...

[despardieux]

Вольное. Делать было нечего, дело было вечером, написано под Ataraxia. Примерно отражает мое настроение.

Песнь жизни.

А лес поет. Поет свою собственную Песнь Жизни. Каждое дерево, кустарник, травинка, каждое живое существо – единица в этом природном хоре. Это песня без слов. И мало кто может слышать эту песню, внимать ей. Лишь эйлери, лесные жители, способны на это. Они внимают мелодии, претворяя ее в музыку, которую способно понять каждое существо. Эйлери – лесные музыканты. Никто не сможет сравниться с ними по красоте музыки. Они не создают ее, но творят то, что слышат. И каждый незначительный звук леса принимает в их музыке, их песнях огромное значение, ибо этот незначительный звук – частичка жизни, а оная по сути своей и состоит из таких вот незначительных частичек. И музыку эйлери называют Музыкой Жизни. Эйлери символизируют саму жизни, описывая ее в своих песнях.
Лес Айлар, главное местообитание эйлери, никогда не знал войн, как и никто из его жителей. Это совсем молодой мир, в котором все существа понимали друг друга. И во всем мире царил покой. До поры, до времени…
Но как прекрасно поет лес, поют птицы, животные, ветер, что запутался в кронах деревьев… Ничто не успокаивает так же, как Песнь Жизни леса. И Музыка Жизни эйлери, которая всегда сопровождает песню леса.
А как приятно слушать эту какофонию прекрасных звуков просыпающейся природы с утра, выйдя из своего жилища и сбрасывая сладкую негу сна. И как после этого приятно пройтись по лесу, внимая этим звукам. У эйлери есть такая традиция – встречать первые лучи солнца в одиночестве, один на один со своими мыслями и Песнью Жизни леса. Благо территория Айлара огромна и каждый эйлери может уединиться со своими размышлениями, тем более наше племя немногочисленно… И лишь по утрам замолкает Музыка Жизни эйлери, ибо в этот момент каждый исполняет ее лишь для себя.
В то утро я услышала посторонний звук, что не составлял часть леса… Он не был знаком мне, ведь я за свою долгую жизнь ни разу не выходила за пределы Айлара, как и иные старожилы. Айлар – вся наша жизнь…
Я стала прислушиваться, приложив свою тонкую зеленую ладонь с синими прожилками к стволу дерева, и расслабилась, полностью отдав себя звукам.
…Это что-то огромное, всеобъемлющее, заставляющее кожу покрываться мурашками. И что-то, внушающее чувство, неизведанное мной ранее. Оно похоже га чувство перед падением, когда лапа страха сжимает тебе все внутренности, такое неприятное чувство, сосущее (. Оно имеет название «опасение». За свою тысячелетнюю жизнь я ни разу не познавала его в таких масштабах. К нам движется опасность, которую мы не знали раньше. И от этого плачет весь Айлар, я чувствую это, и плачу вместе с ним. Но я знаю, что это лишь начало, ибо эта опасность только входит в лес.
Входит в лес? Извне? Мне это начинает нравится все меньше, ведь нельзя ожидать, что сделают в следующую минуту существа извне. Даже мы, эйлери, бессильны перед пониманием их…
Я поспешила в нашу деревню, надеясь, что Совет Старейшин уже созван.
- Рейя, сестра, что ты скажешь обо всем этом? – спросил меня один из Старейшин, эйлери по имени Ллэйран.
- Надо создать свою собственную музыку, – ровно произнесла я, хотя это спокойствие много стоили. Мы внимали Айлару, но и он внимал нашим песням, ибо мы были истинными его детьми. Но мы редко использовали эту нашу возможность, ведь создай свою музыку, не понравившуюся лесу, последствия могут быть катастрофическими. Как для нас, так и для леса. И на моей памяти лишь семь раз мы создавали свою собственную музыку.
- Это слишком опасно! – произнесла одна из старших потомков эйлери, которые имели право присутствовать на Совете Старейшин.
- Нам грозит не меньшая опасность. Лес с каждой минутой все тревожнее! …Оно приближается! – воскликнула эйлери Маррл. – Я думаю, Рейя права, надо… создать свою музыку…
Большинство эйлери согласилось с этим. И… все население деревни эйлери стало петь. Петь то, что у каждого было на сердце, одновременно петь о том, что надо держаться, песнь с надеждой на лучшее, давая Айлару надежду. И самое себе, дабы крепиться. Невозможно описать словами эту песню, также как невозможно описать то, что было у нас на сердце. Мечта, если описать все это одним словом. Мечта о том, чтобы у леса были силы противиться злу. Было в наших песнях и зло, которое смогло бы побороть зло, что движется к нам… Никогда в наших песнях не было столько зла. И в сердце никогда не было столько зла, которое сменяло надежду и мечту. И лес никогда не был столь мрачен. Казалось, будто он потерял все свои краски, и свет исчез, ибо листья перестали пропускать солнечные лучи. И лес затих….. И ветер затих, хоть он и был, пронизывающий, ледяной… страшный…
Мне стало казаться, что эта ничего не решит, ничем нам не поможет, лишь сделает хуже… И стала вкладывать в мелодию надежду и свет, столько света, сколько может отдать моя душа. Я чувствовала, как по моим щекам текут дорожки слез. Второй раз в своей жизни я чувствую боль. Но предыдущая боль была не столь всеобъемлюща. А сейчас… Лишь один звук имел значение – надвигающаяся опасность.
В Айларе царили две песни – наша и неведомой опасности. И она была все ближе, я могу чувствовать ее приближение, слышать ее угрожающие многоголосые звуки, чувствовать ее зловонное дыхание…
…Все случилось в сумерки… Огромнейшее количество существ, мерзких на вид и столь же мерзких по своему поведению, отторгающему природу. Облачены они были в странные железные одежды; они были столь грозны и мерзки, что берет дрожь ужаса и пробирает холодные пот. В этот вечер все йэлери собрались на центральной улице нашей деревни.
- Отныне фес-с-сь этот лес-с-с – фладение Феликого Аш-ш-шас-с-са. Фы долш-шны бес-с-спрекос-с-словно подчинятьс-с-ся Феликому Аш-ш-ша-с-с-су и его с-с-слугам. Неподчинифшихс-с-ся ш-ш-шдет с-с-с-с-смерть! – произнесло одно из этих ужасных существ, шепелявя и коверкая слова.
Никто из эйлери не знал, что делать. И все, не задумываясь стали делать то, что делали в совершенстве – запели. И в песне нашей были слова свободы во всех ее проявлениях, отказ от рабства и подчинения этим чудовищам. Мы были рождены тогда, когда родилась сама природа, мы считаемся старейшей расой в этом пусть и молодом мире. И мы не знаем ничего, кроме абсолютной свободы. Лучше небытие, чем рабство.
Существа в железных одеяниях поняли нас правильно…А мы не могли защищаться – мы мирное племя.
И последнее, что я помню – многоголосая песнь о свободе, молниеносный взмах клинка, резкая, ослепляющая боль и свои собственные последние слова песни о свободе, исторгшиеся из глотки… И тьма…